Ноосфера, таким образом, выступает в качестве предельного и обобщенного образа мира (эйкоса) для всего человечества, предполагающего придание физической реальности ценностных прерогатив психической и социальной реальностей, то есть подлежащей одухотворению, очеловечиванию. Этим достигается единство человека и природы, преодолевающее как противостояние, так и подчиненность даже в смысле "человек – часть природы". Однако, чтобы реально осуществить это, нужно не только правильно сформулировать и понять сказанное, необходимо реально пережить и освоить эту идею, превратив ее в убеждение и жизненный принцип. К сожалению, это далеко не так просто сделать. И тут полезно вновь вернуться к заповеднику, вступить в него с некоторой новой целью.

Заповедник самим фактом своего существования доказывает человечность мироздания и разумность человека. Действительно, с какой стати человек – всевластное существо, ориентированное на захват все новых территорий, вдруг делает нечто противоположное – ограждает территорию и запрещает на ней не только хозяйственную деятельность, но и свободные перемещения. Привлекает вначале религиозные, а затем и государственные институты в целях охраны территории от самого себя. Получается как–то нелогично, особенно с учетом того, что практическая польза от таких территорий, даже познавательно научная, минимальна, а хлопот много. Нужно не только запрещать хозяйствовать, но и содержать людей, единственной задачей которых является мешать другим производить полезные продукты, то есть трудиться в заповеднике. Рациональное мышление не в состоянии решить эту задачу, как, впрочем, не может оно ответить на вопрос, почему люди идут в монастыри или почему вместо того, чтобы заниматься делом, добывая хлеб насущный, сочиняют стихи и пишут картины.

Признав нелогичность создания заповедника, мы, тем не менее, должны предположить наличие высшего смысла в его существовании. Иначе бы он не существовал. Мы также должны предположить и наличие у человека способности вскрывать этот высший смысл, иначе человек бы не участвовал в создании заповедника. Способность вскрытия высших смыслов бытия лучше всего отождествить с Разумом. Но какие это высшие смыслы? И, конкретнее, в чем смысл заповедника?

Чтобы приблизиться к пониманию, нужно попытаться хотя бы мысленно подойти к границе заповедника и всмотреться, вслушаться, вчувствоваться и, главное, вдуматься в него. За Вашей спиной останется пространство человеческого "господства", космос которого порушен суетливыми телодвижениями во исполнение повседневных забот. Это все на Ваших плечах, на плечах Господина. Но перед Вами другой космос, космос заповедника, обязанного своим существованием незримой границе – нравственному закону, запрещающему нести нестрой и разрушение дальше, за географическую границу заповедника.

Заповедник как полномочный представитель природы вправе относиться к человеку как к своему дитя. Человек – сын природы и ее неотъемлемая часть. В этом смысле заповедник важнее и сильнее человека.

С другой стороны, заповедник порожден человеческим обществом, он не просто часть природы, а окруженная административной границей территория. Граница – это жесткая форма – лицо. Без человеческих усилий заповедника бы не существовало, следовательно, уже человек вправе относиться к заповеднику, как к своему дитя. Здесь человек важнее и сильнее заповедника.

И, наконец, с третьей стороны, заповедник и человек равнозначны, равносильны, равновелики. Между ними возможен прямой непосредственный диалог. И этот диалог на самом деле происходит, но лишь тогда, когда удается совместить в самом себе позиции "дитя" и "родитель" в Доме на границе заповедного.

Человеческое "Я" как бы двоится. Одна часть, принимая роль родителя, вбирает в свое внутреннее психологическое пространство виртуальный образ заповедника, переживая его как атрибут своей ответственности. Вторая часть, напротив, принимает позицию "дитя" и стремится раствориться в поле природных ароматов и звуков, застрять в них и вместе с ними освободиться от мыслей и забот. Эта вторая часть "Я" наполняется исходящими от земли чувственными образами, близостью красоты. Постоянный внутренний диалог между этими двумя "Я" переживается как диалог внешний. Внутренняя речь становится похожей на беседу с внешним собеседником. В сущности это хорошо изученный процесс рефлексии, просто выведенный на внешний экран, в роли которого выступает природный объект – граница заповедника. И вместе с тем это чудо.

Иными словами, рождается новая система – “человек-заповедник” или “психо–эйкос”, с которой ведет диалог личность. Это и есть процесс субъектификации природы в целостном виде. Природа становится другом и партнером, с которым вместе и следует решать глобальные проблемы.